В Бузулуке 9-го ноября 1905 года толпою до 1000 человек под красным флагом разгромлены: здание воинского присутствия, тюрьма с полицейским управлением, из которых выпущены заключенные, четыре винные лавки и несколько частных домов. Есть убитые и раненые.
/из рапорта Коллежского Советника Протопопова/
Предлагаемая читателю хроника событий одного дня основана на подлинных документах и воспоминаниях очевидцев. События, происходившие на заре русского парламентаризма, свидетельствуют о том, как неосторожные речи ораторов вкупе с непоследовательными действиями властей при определенном стечении обстоятельств могут вызвать в народе разрушительную волну гнева.
Еще летом 1905 года, когда по всей бескрайней Российской империи стали расти крестьянские недовольства, а весть о мятежном «Потемкине» обсуждалась в каждой семье, небольшой пятнадцатитысячный Бузулук полнился тревожными слухами. Обыватели со дня на день ожидали страшных событий, погрома правительственных учреждений и винных лавок.
Полицейский исправник получает от мещанки Екатерины Загаринской следующего содержания: «...Павел Андреев, столяр, каждую ночь уезжает на велосипеде куда то за Самарку. Где собирается шайка, человек до ста, именующих себя революционерами. В их числе много служащих железнодорожного вокзала и один машинист Марчук. Там они бывают до рассвета и изготавливают будто бы какие-то бомбы. Дожидаются они сухой и ветреной погоды, чтобы зажечь город Бузулук со всех концов и разбросать бомбы, а в лиц, которые их будут преследовать, будут стрелять из револьверов. Тоже, по народной молве, Андреев и знакомый его студент Лихушин подозреваются в антиправительственной пропаганде и раздаче прокламаций».
Но тревожные слухи до поры до времени не подтверждались. В городе было спокойно. Обыватели уже начали успокаиваться. День 9-е ноября не предвещал никаких потрясений. Шел призыв новобранцев в армию. У здания воинского присутствия толпилось много призывников и их родственников. Общественный порядок поддерживал полицейский надзиратель Тедерс. В сопровождении двух городовых он неторопливо прохаживался вдоль улицы. Несмотря на утренний час (было 9 часов) многие пребывали основательно навеселе…
Из толпы выделялся бывший студент Лихушин, который размахивал руками и, обращаясь к собравшимся, о чем то ораторствовал. Слова Лихушина явно возбуждали толпу. Подойдя ближе Тедерс услышал, что тот ведет явную и антиправительственную пропаганду. Те, кому слова Лихушина не понравились, просили разрешения «нельзя ли проучить этого говоруна». На что Тедерс ответил отказом. Завидя полицейского, Лихушин «задал другое направление своей речи и стал объяснять, что он не говорил что не нужен царь и что он сам убежден, что туловище без головы не может существовать» и вскоре поспешно скрылся в толпе. Инцидент с Лихушиным не имел бы никаких последствий, если бы в 11-м часу в воинское присутствие не заявился Андрей Лаврентьев, брат призывника Владимира Лаврентьева, известного в городе конокрада. Владимир не раз отбывал тюремное заключение, отличался буйным нравом и склонностью к употреблению горячительных напитков. Вдвоем они устроили дебош и были удалены из присутствия. На крыльце Андрей ударил одного полицейского и обратился к толпе за помощью, «но ввиду того что был пьян, не встретил ни у кого сочувствия». После этого братья, поддерживаемые несколькими пьяными напали на ключника полицейского управления Булгакова, конвоировавшего арестанта из тюрьмы в полицейское управление, сбили с ног и избили до кровохаркания. Освобожденный арестант, не думая скрываться, зашел в лавку Чемодурова. Булгакову все же удалось подняться, и отмахиваясь шашкой, добраться до полицейского управления, где он и сообщил о случившемся старшему городовому Никифорову. Последний (очень горячий человек) бросился к лавке Чемодурова, нашел арестанта и повел его в арестантскую. Видя это, братья Лаврентьевы бросились следом за ними с ножами. Защищаясь от удара, Никифоров выстрелил из револьвера и, ранив Андрея в руку, побежал домой. На крыльце его догнал Владимир и, не рассчитав, всадил нож в перила лестницы. Следующим выстрелом Никифоров тяжело ранил его в грудь. Оба брата были отправлены в больницу, где Владимир скончался.
Увидев случившееся из окон полицейского управления пристав Роторябов вышел на крыльцо, пытаясь успокоить возмущенных обывателей, но после первых же слов получил два удара в лицо и вынужден был ретироваться. Толпа начала же громить здание полицейского управления снаружи. В окна летели палки и камни, слышались револьверные выстрелы. Во всем здании через несколько минут не осталось ни одного целого стекла. Чиновники полиции, вооружившись чем попало, приготовились к отражению нападения, но до рукопашной дело не дошло, так как нападавшие не зашли во внутрь. Воспользовавшись этим, осажденные бежали через заборы. Разгоряченная толпа двинулась дальше громить дома помощника исправника Соколовского и исправника Попова. Затем приступили к погрому винных лавок, которых в Бузулуке было четыре. Значительная часть спиртного была уничтожена, другая часть выпита и захвачена с собой. После этого толпа, в которой появился красный флаг, разгромила тюрьму и выпустила 21 содержавшегося в ней заключенного. Освобожденных сразу переодевали в заранее принесенную одежду.
Выпитого, видимо, оказалось мало и толпа двинулась дальше громить винный склад. Но кладовщик вовремя смекнул в чем дело, решил дать «отпор-пиром» - выставил на столы перед складом ведра с водкой и ящики с вином. Гульба шла до позднего вечера, в ходе чего был продолжен погром полицейского управления и отпущено еще 8 арестантов. Кроме того вечером был разгромлен дом Лихушина, а сам оратор вынужден был бежать из города. Однако «разорение лихушинского дома произведено не той толпой, которая пришла ранее, а, несомненно, откровенными лицами из хулиганов».
А вот как описывает события этого дня бузулукская учительница Александра Жемчужникова: «Рано утром учительница из села Яшкино поехала в Бузулук получить зимнее пальто, заказанное еще в сентябре, чтобы одеться на престольный праздник. Проехали мост через Самару, подъезжают к городу, им и говорят: «По Самарской не езжайте, не проедете, поворачивайте к монастырю, выезжайте к амбарам... А там везде народ «гуляет». Видят: вся Набережная запружена народом, песни поют, пляшут, дерутся... бегают, перебегают с места на место, веселятся. Что такое? В чем дело? Почему, по какому поводу веселье? Свернули к монастырю, проезжают мимо, волна народа уже близится прямо на нас. Все ближе к монастырю. Кучер подъехал к воротам, попросил въехать - впустили, ворота накрепко закрыли, они были двойные, устроенные в переплете колокольни. Въехали, поставили лошадей в сторонке. Сошли с тарантаса, было всего пять человек: три женщины и двое мужчин. А монастырь замер: нигде никого, где ставни и те плотно прикрыты. За стеной гармошка однообразно наигрывает «барыню», пляшут, поют, гогочат, смеются. Подошли ближе, начали бить в ворота и кричать: «отворяйте, святые души, такие-сякие, ругаются трехэтажным самыми отборными словами, - все равно ворота разобьем!».
Кучер, крестьянин села Яшкино Михаил Иванович Поветьев, по прозвищу Попков, бывший солдат, сильный, решительный. Отстегнул пристяжную, отвел от ворот на некоторое расстояние. Попросил подержать, поласкал, погладил, вскочил на нее верхом к стене, встал на нее, уцепился за выступ каменной стены и громко-громко закричал: «Чего орете? Не орите, не лезьте – стрелять буду! Ребята, - обращаясь во двор, - лезь на стену, стреляй, в кого попадешь стреляй, скорее стреляй!...»
Потом рассказывал, ему со стены все видно было: «Как услыхали мои слова, шарахнулись, кто куда, а большая часть на набережную, назад побежали. Пьяные полегли на земле, сбитые с ног. А на Петропавловской их встретил конный разъезд полицейских». Монастырские ворота оказались вне опасности. А приехавшие продолжали путь. На углу Самарской и Набережной находилась винная лавка, ее разгромили, вино забрали и пили тут же на улице, кто как. Мало показалось - пошли к другой на углу Уральской и Петропавловской, разгромили и ее. Веселье продолжалось до утра. На следующий день, как говорили потом, решили опохмелиться за счет винного завода, не пришлось, там заранее приготовились к встрече и не допустили беспорядков.
Сиделицей винной лавки на углу Самарской и Набережной была Петрова, мать учительницы Варвары Макаровны Петровой, впоследствии она рассказывала: «Я только что получила партию вина, сложила, все прибрала в лавке. Жила с семьей здесь же, во второй половине. С утра начала крутиться ходить около лавки толпа, больше мужчин, были и женщины. Начали стучать в дверь. Заперлась покрепче, на беду уйти не могу, как оставить сына. Слышу дверь выломали, вижу в щель окна тащат бутылки. В нашу половину не ломились. Быстро все растащили. Лавка опустела. На улице пьют, посуду бьют. У кого полны карманы и полы стараются уйти поскорее. Их ловят, бутылки из рук рвут, дерутся, ругаются - ад кромешный! Откуда-то взялся гармонист. Началась пляска, кто плясал, кто притоптывал, кто на месте топтался. Народа много-много, одни веселятся, другие смотрят. Потом всей массой двинулись по набережной к монастырю.
Ко мне явился полицейский и акцизный. Вышвырнули из лавки мужчину и женщину, потерявших человеческий облик, прямо на тротуар. Дверь с улицы забили досками. Упившихся и насытившихся не подбирали, они оставались лежать кто где. К утру озябшие, кто в состоянии вернулись домой, других подобрали родные и знакомые, а были и такие, что жизнь отдали за дармовщину. Умерла у нас под окнами кухарка монастырского дьякона Краснослободского, хозяева ее похоронили, удивлялись, как она попала в эту кутерьму, человек примерного поведения и трезвости, никогда до того не пила. Позже стало известно, что разгромили винные лавки в Тоцком. Антоновке, Романовне, Грачевке и еще где-то. В селе Старое Яшкино не только разгромили винную лавку, но и избили сиделицу, вздумавшую защищать казенное имущество. Так избили, что через три дня она скончалась».
Конец у этой обычной по тем временам истории столь же тривиален. К утру из Самары пришла полусотня казаков со взводом пехоты и восстановила порядок. А в Городскую Думу на ближайшем заседании был внесен вопрос об ассигновании средств на содержание 100 дружинников общества самообороны.
Тихое время кончалось.
Н. Макаров. С. Перепелкин
Источники
- Статью предоставил Н. Макаров