Николай Николаевич Бахметев происходил из старинного дворянского рода, основателем которого был золотоордынский царевич Аслам (Ослам) Бахмет, во святом крещении Иеремия, прибывший в Москву в 1469 году к великому князю Василию Васильевичу (Тёмному) вместе со своими родственниками Касимом и Ягуном Бахметами. Праправнуку его, Евтифею Дорофеевичу, была пожалована в 1562 году волость Собакина в Арзамасском узде; сын Евтифея, Ерофей, был воеводою в Муроме. Потомки их в XVII веке служили воеводами, стольниками и стряпчими. Яков Хрисанфович, писавшийся Бахмиотовым, состоял полковником при Петре I и комендантом Петропавловской крепости в Санкт-Петербурге. Бахметевы внесены в VI часть родословной книги Новгородской, Московской, Пензенской и Саратовской губерний.
Послужного списка Н.Н. Бахметева не обнаружено, но на основании документов известно, что генерал-майор Бахметев был назначен оренбургским военным губернатором в сентябре 1798 года. Полный титул, который Николай Николаевич сам указывал в представлениях на имя императора Павла I, а затем и Александра I, таков:
«Генерал-майор, Оренбургский военный губернатор, управляющий гражданской частью по сей губернии, начальствующий Оренбургским пограничным краем, инспектор Оренбургской инспекции по инфантерии, шеф Рыльского мушкетёрского полка, орденов Российского Св. Анны I степени кавалер и Мальтийского Святого Иоана Иерусалимского командор Бахметев».
В своих «Записках…» отставной генерал-майор И.В. Чернов замечает, что на эту должность Бахметев поступил молодым ещё человеком.
Генерал-майор И.В. Чернов
За год до назначения Бахметева, в июне 1797 года все губернские учреждения были переведены из Уфы в Оренбург, но, за недостатком помещений для присутственных лиц, в 1802 году были возвращены в Уфу. Военный губернатор со своими службами остался в Оренбурге поближе к границе.
Ознакомившись в Оренбурге с пограничными учреждениями, Бахметев 25 января 1799 года сделал представление Павлу I о необходимости преобразования пограничной экспедиции в комиссию пограничных дел; что касается пограничного суда, то его Бахметев предложил вообще упразднить «не только по бесполезным казне издержкам на содержание его отпускаемых», но и за полной его ненадобностью.
Павел I представление Бахметева одобрил, и 19 марта того же года утвердил штат пограничной комиссии. А 27 мая 1799 года пограничная комиссия была открыта.
В том же году, 19 октября, в Оренбургской губернии была учреждена епархия третьего класса, но, дабы избежать расходов на постройку помещений для архиерея, пребывание его назначили в Уфе, в имеющемся там казённом доме. Епархия получила название Оренбургской и Уфимской, к ней причислялись Уфа, Оренбург, Троицк, Челябинск, Верхнеуральск, Бузулук, Бугуруслан и другие населённые пункты, насчитывающие в общей сложности 205 приходов. Первым главой новой епархии стал преосвященный Амвросий (Келембет).
Преосвященный Амвросий (Келембет), первый епископ новой епархии
По сведениям, дошедшим до нас через генерал-майора И.В. Чернова, военный губернатор Бахметев был строгим притеснителем и гонителем казаков; по народной молве, он через особых людей заставлял поджигать кварталы с плохими домами и таким образом переселял их в Форштадт. В своих «Записках…» Чернов пишет также: «Одного из пехотных полков солдаты, по послаблению их шефа, генерала Бахметева, много обижали и даже грабили горожан; суда на них не было». Чернов утверждает, что слышал это от Василия Михайловича Смольникова, лично знавшего Бахметева…
Строгость губернатора в отношении казаков подтверждают и многие его распоряжения. Вот, например, некоторые из них.
Ввиду того, что срок службы казаков в указе Военной коллегии от 4 ноября 1798 года не был упомянут, войсковая канцелярия испрашивала разрешения Бахметева, «каким образом поступить в рассуждение отставки от службы подведомственных ей казаков», на что Бахметев отвечал: казаки должны быть в службе до тех пор, пока «кто оную отправлять в силах», если же «кто придёт в какую уже старость, или болезнь, что за одного исправлять службы не найдётся в состоянии», то таковых представлять к главному воинскому начальству «с назначением кто зачем исправлять службы не может».
Это разъяснение Бахметева, кроме всего прочего, красноречиво характеризует и порядок службы казаков в XVIII веке.
По предписанию Бахметева от 18 января 1799 года, майору Углицкому поручено было совершить экзекуцию над казаками Скобелькиным, Силкиным, Кадышевым, Чернышёвым, Кичигиным и Сеитуловым, обличёнными в ложных жалобах на своих начальников. Согласно этому предписанию, «первым четырём по три, а последним по одному наказанию шпицрутенами учинено февраля 7 дня».
Четвёртого мая 1800 года Оренбургский военный губернатор отклонил ходатайство войсковой канцелярии о выдаче провианта сверхкомплектным казакам, живущим по линии.
В предписании от 7 апреля 1802 года Бахметев обещает, что он будет судить как «дезертиров» всех, кто окажется в станице «спущенным раньше срока» с летней службы, и что атаман Зубков за спуск казаков, бывших в крепостях Ильинской и Губерлинской, со взяткою с некоторых по 20 рублей, а с прочих по 5 рублей, фуражных и жалованья, уже отдан под суд и судится.
Но есть свидетельства и иного рода. Например, когда в ноябре 1799 года повелено было по всей Империи завести в селениях всякого звания, казённых и владельческих, запасные хлебные магазины (на каждую ревизскую душу полагалось по три четверти ржи и по три четверика ярового хлеба — овса или ячменя, какой где родится, собирая его со всех поселян, «которые живут селениями и питаются произведениями земли, кроме кочующих народов»), то Бахметев ходатайствовал перед Сенатом об освобождении казаков от заведения хлебных магазинов, поскольку
«казаки отправляют всегда по очереди службу, старики же из них и малолетние не в состоянии быть такими хозяевами, чтобы можно было собирать с них хлеб в магазин… большая часть казаков, не имея у себя собственного хлеба, покупают следующий с них за детей с базара по высоким ценам, через что происходит при сборе великая недоимка; хотя же некоторые производят и хлебопашество, но только для своего единственного употребления и то по одному яровому».
Представление оренбургского военного губернатора Сенат признал убедительным и освободил казаков от хлебного сбора.
Что же касается участия казаков в содержании почты и полиции, то Бахметев обязал их отбывать все те повинности, какие исполняют мещане и все вообще городские и деревенские жители. В январе 1800 года он писал в войсковую канцелярию, что казаки избавлены от податей и рекрутских наборов, и, следовательно, если бы остались свободными от отбывания почт, эстафет, содержания полиции, «тогда бы были собственно себе лишь полезными». Бахметев обязал казаков отбывать почты и эстафеты лично или наймом, выставляя лошадей для возки почт, курьеров и проезжающих. Земскую почту казаки отбывали преимущественно натурою.
При Бахметеве войска постоянно пополнялись новыми казаками. Так, в 1801 году генерал-майор Бахметев зачислил в войско трёх малороссиян, проживавших в губернии без письменного вида, восемь башкирцев, трёх мещеряков, одного татарина, одного «персиянца», принявших крещение, семь человек «не помнящих родства», четырёх человек «детей работных», пять человек детей своекоштных, двадцать два человека незаконнорожденных — по просьбам их матерей, и одного калмыка, бежавшего из плена.
На службу принимались и казаки, вышедшие из плена, и новокрещёные башкиры — не испрашивая при этом согласия «общества», а лишь «по ордерам Бахметева».
В 1802 году в Оренбургском войске числилось по спискам: офицеров и старшин — 248, казаков — 9112; в Ставропольском калмыцком войске старшин и казаков — 2869; башкир и мещеряков, отбывавших службу на линии — 5519; в двух конных тептярских полках, сформированных из тептярей и бобылей Оренбургской и Вятской губерний — 1030 человек.
Есть ещё одна интересная страница в истории правления Бахметева, и рассказывает она о том, как в Оренбурге в самом начале XIX века чуть было не открылся кадетский корпус.
Пятнадцатого августа 1801 года Александр I подписал Указ «О заведении в некоторых губерниях военных училищ», в котором предлагалось в течение пяти лет открыть военные училища в семнадцати городах: в восьми городах — большие училища на две роты по 120 человек в каждой, а в девяти — малые училища на одну роту. Училища должны были ежегодно направлять по шестнадцать человек от каждой роты в кадетские корпуса для «окончательного образования к военной службе» и по восемь в университеты — для «окончательного образования к гражданской службе».
В перечень городов, в которых предполагалось открыть малые училища, вошёл и Оренбург.
Пятнадцатого августа того же года Александр I обратился к губернаторам, в том числе к оренбургскому:
«Господин генерал-майор оренбургский военный губернатор Бахметев.
Желая доставить дворянству новые и удобнейшие способы к воспитанию детей и приуготовлению их на службу и зная, с единой стороны, что существующие ныне кадетские корпуса, ограничиваясь по заведению своему известным количеством военачальников, с расширением просвещения и общих понятий о лучшем воспитании сделались несоразмерны ни к числу желающих, ни пространству столь обширной империи, и, что ежели по положению их в столице представляют они особенные удобности в окончательном усовершенствовании воспитания, то в первых по степеням несравненно более можно найти выгод и способов в училищах, учреждениях в самих губерниях, где воспитанники, не разрывая родственных связей, только существенных в нравственном образовании, в глазах родных своих. С лучшим сохранением чувств их привязанности, с большею Удобностию для их помещения, без дальнего переезда в том почти воздухе и на той воде, и, следовательно, с лучшею целостью их здоровья и с большею достоверностью успеха, могут получить приличное им воспитание, я положил в некоторых губерниях, и между прочим Оренбургской губернии, в городе Оренбурге, учредить дворянское военное училище…»
Завершая обращение, император высказывал уверенность, что оренбургское дворянство пожелает принять участие в этом деле своими пожертвованиями, но при этом остерегал: «Не упустите из виду самое существенное правило, чтоб добрая воля и свободное движение чести было единым побуждением его действия, чтоб удалён был от него самый вид понудительных внушений…»
В 1803 году была созвана временная комиссия для рассмотрения проекта о заведении военных корпусов в губерниях. Комиссия предложила открыть военные училища только в десяти городах, «чтобы избежать больших расходов, потребных на постройку сих заведений». В новые списки Оренбург не попал, поскольку в 1802 году центром Оренбургской губернии вновь стала Уфа…
В годы правления Бахметева, вследствие внутренних раздоров киргизы реже, чем прежде, нападали на оренбургскую линию, но торговые караваны не смели показываться в степи. Большой караван был разграблен в 1799 году. Пограничное начальство употребляло все возможные меры к выдаче награбленного, но они ни к чему не привели.
Не уменьшила внутренних смут в орде и замена пограничной экспедиции пограничной комиссией… После того, как хан Малой орды султан Ишим был убит Сарымом Датовым, на его месте большинство населения Малой орды желало видеть султана Каратая Нуралиева, энергичного и храброго человека, о чём и было заявлено пограничной экспедиции, но решено было управлять Ордой без хана, ханским советом. Однако киргизы для разбора дел в совет не явились, и новая попытка управлять Ордой без хана опять не удалась.
Шестнадцатого сентября в ханы был избран султан Айчувак, сын Абул-Хаира. Айчувак был стар, глух, без воли и энергии, а народ считал его похитителем власти у султана Каратая. Последствием этого назначения стали внутренние смуты и грабежи, а набеги на границы, преимущественно на башкир, усилились.
По ведомости, составленной статским советником Жуковским, с 1758 по 1800 год киргизами было пленено 2893 человека. Но за выходящих из киргизского плена казна не платила, а платила лишь за «хивинских и бухарских пленников».
В подчинении главного начальника Оренбургского края и оренбургской пограничной комиссии с 1801 года стала находиться и Букеевская орда. Одиннадцатого марта 1801 года разрешено было султану Букею Нуралиеву с подвластным ему народом части Малой орды кочевать навсегда между Яиком и Волгой, на землях, оставленных бежавшими в 1771 году калмыками. Переселенцы получили название Внутренней (Букеевской) орды, а её султану Павел I, и позволивший это переселение, пожаловал золотую медаль на чёрной (мальтийской) ленте со своим портретом — для ношения на шее.
Седьмого мая 1803 года генерал-майор Бахметев предписал
«командировать немедленно из оренбургских русских казаков, благонадёжных и исправных 15 человек, чтобы в том числе находились знающие кузнечное, плотничное и печное мастерство. При одном начальнике хорунжем Шубине и Никольской станицы есауле Абдуле-Кариме Мухамет-Каримове, со всем оружием без лошадей и послать их к свите Его Величества поручику Гавердовскому, которых и считать в особой комиссии при Гавердовском».
В том же 1803 году из Оренбурга в Бухару было отправлено посольство под начальством Гавердовского (Якова) с требованием выдачи беглого тептяря Валита Халитова, делавшего в Бухаре фальшивые русские ассигнации, и с предложением улучшить торговые сношения. Гавердовский вёз от государя подарки хану бухарскому. В переводчики был назначен губернский секретарь Мурсалим Бекчурин. С Гавердовским пошёл и купеческий караван с червонцами и товарами на сумму 296846 рублей.
Возбуждённые слухами о несметных богатствах каравана, киргизы 9 сентября в числе тысячи человек обрушились на отряд в урочище Ходжа-Берген (недалеко от Сыр-Дарьи) и, несмотря на отчаянное сопротивление конвоя (было пятнадцать оренбургских казаков и девять человек тептярского 2-го полка), разграбили караван. Гавердовский, отступая с боем, 27 сентября вернулся в Оренбург.
Из-за продолжающихся неурядиц в Орде и обеднения, многие киргизы проявили большое стремление к переходу на жительство в Россию. Часть из них спрашивала разрешения пограничного начальства на водворение в Башкирию, но ещё больше селилось там тайно, без всякого спроса. Киргизы приходили на русскую границу и предлагали своих детей (иногда за несколько четвертей хлеба), нередко и себя в рабство русским, или изъявляли желание поступить в казачью службу — при полном с их стороны согласии принять христианскую веру…
Но разбираться пришлось уже князю Г.С. Волконскому, сменившему в 1803 году на посту оренбургского военного губернатора Н.Н. Бахметева.
Где и когда умер Николай Николаевич, установить не удалось. Известно, что он ещё дважды был губернатором: с 1812 года — смоленским, а с 1815 — волынским.
Источники
- В.Г. Семенов, В.П. Семенова. «Губернаторы Оренбургского края».Оренбургское книжное издательство, 1999 г. 400 с. Стр 146–154.