В 1792 году, после перевода барона О.А. Игельстрома в Псков, симбирским и уфимским генерал-губернатором был назначен генерал-поручик Александр Александрович фон Пеутлинг [1].
Александр Александрович фон Пеутлинг родился в 1739 году. Уже в возрасте 11 лет поступил на службу, участвовал в Семилетней войне с Пруссией (1756–1763) и русско-турецкой войне (1768–1774). За отличия в боях получил досрочно несколько чинов. Знаменательно то, что он одним из первых в русской армии был удостоен ордена Св. Георгия IV степени.
До своего назначения А.А. фон Пеутлинг состоял «правителем дел Уфимского наместничества и Уфимской губернии губернатором» (такой титул после административных преобразований Екатерины II носили начальники губерний), в 1790–1792 годах ему пришлось замещать на посту симбирского и уфимского генерал-губернатора О.А. Игельстрома, убывшего на войну со Швецией.
Так что с обстановкой в крае Пеутлинг был более чем хорошо знаком.
До учреждения Уфимского наместничества все дела о киргизах находились у оренбургского губернатора, который жил на самой границе киргизских степей, в Оренбурге, и мог отсюда скорее и лучше знать, что делается в степи. Генерал-губернаторы же, квартируя сначала в Симбирске, а затем в Уфе, были слишком удалены от степи, и все сведения о случавшихся в ней происшествиях получали через пограничную экспедицию. При таком положении дел пограничная экспедиция могла служить только промежуточной, передающей инстанцией между киргизскими владетелями и генерал-губернатором, сначала уведомляя последнего о каком-либо событии, имевшем место в степи или на границе, а затем дожидаясь распоряжений, какие меры по нему следует принять.
К одной переписке сводилась и вся деятельность пограничного суда, не выполняли своих функций низовые судебные учреждения — расправы, бездействовала полицейская власть… Поэтому окончательно было решено восстановить в Малой орде ханское правление.
Когда слух об этом пошёл по степи, возмущению батыра Сарыма Датова не было предела. Он уже не хотел довольствоваться набегами, а стал искать помощи у эмира бухарского, прося через доверенных людей присылки войск. Эмир войск не прислал, но обнадёжил его, подстрекая продолжать набеги на русские границы.
В конце января 1791 года Екатерина II остановила свой выбор на султане Ирали, втором сыне Абул-Хаира, и повелела добиться избрания его ханом собранием народных представителей.
Выборы хана были назначены на реке Ори, в шестнадцати верстах от Орской крепости. Генерал-губернатор Пеутлинг прибыл сюда уже 21 августа.
Тридцать первого августа на место, где должна была состояться церемония выборов, начали отправляться войска: семь рот пехоты, три эскадрона гусар, три сотни оренбургских и одна сотня орских казаков, а также три сотни резервных башкир при восьми орудиях. На следующий день туда же выехал и генерал Пеутлинг.
Третьего сентября, в 8 часов утра, тремя пушечными выстрелами было возвещено, что наступило время выбирать хана. Собранию прочитали грамоту с обращением императрицы к киргиз-кайсацкому народу о ее желании видеть ханом султана Ирали, затем приступили к самому ритуалу избрания.
Наконец, новый хан в экипаже Пеутлинга, сопровождаемый султанами и почётным эскортом, прибыл в лагерь, и войска по пути отдавали ему честь барабанным боем.
Пеутлинг послал штаб-офицера поздравить хана Ирали с избранием и пригласить его с султанами, старшинами и лучшими людьми к обеду. В это время, по данному знаку, в лагере был произведён 51 пушечный выстрел в знак благодарности государыне за попечение о верноподданном киргиз-кайсацком народе.
Хан с султанами и некоторыми старшинами (всего около шестидесяти человек) обедали в ставке генерала Пеутлинга, а остальные (до двухсот человек) «нарочно приготовленным для них обедом, по обычаю их, на траве были удовольствованы». Во время обеда вновь был дан пушечный салют: пятьдесят один залп за здоровье государыни, двадцать один — за наследника с супругой, одиннадцать — за великих князей и княгинь и семь залпов — за новоизбранного хана Ирали.
Сарым Датов участия в торжествах не принимал.
Генерал Пеутлинг находился в лагере до 8 сентября и вёл с новым ханом переговоры о месте его будущего пребывания. Ирали хотел по-прежнему жить на Сыр-Дарье и оттуда управлять Ордой, но начальник края настоял, чтобы от русской границы он далеко не отдалялся — «для лучшего приобретения любви и доверенности народа», безостановочного разбора дел между киргизами и устранения затруднений по сношению с ним пограничного начальства. Тогда же были выбраны члены в ханский совет и депутаты для посылки ко двору с изъявлением благодарности государыне.
Во время торжеств, происходивших по поводу избрания Ирали в ханы, султан Пирали, управлявший туркменами, прислал к Пеутлингу прошение на имя государыни о принятии его со всем народом в русское подданство, на что 31 октября того же года последовало высочайшее соизволение. Расход на торжества и посылку депутации в Петербург достигал семи тысяч рублей.
Сарым Датов, основываясь на обещании, данном Игельстромом, что потомки хана Абул-Хаира будут навсегда устранены от власти, старался как можно сильнее заявить свой протест против хана Ирали и употреблял всевозможные средства, чтобы возбудить население. Так, он объявил, что по Корану мусульманам запрещено быть под властью неверных, настаивал на прекращении торговли с русскими, убеждал киргизов откочевать подальше от русских границ и вновь посылал просить помощи в Хиву и Бухару.
Наиболее дерзкими в то время были набеги шаек Сарыма на Илецкий городок и Калмыковскую крепость.
В 1792 году Сарым Датов послал генералу Пеутлингу в высшей степени оскорбительное письмо, при этом не удержался и от упрёков в адрес императрицы, а в заключение объявил России войну. И опять пошли те же порядки, что и при хане Нурали…
Невзирая на это, Пеутлингу пришлось продолжать дело Игельстрома об организации школ для детей киргизов. Тринадцатого ноября 1792 года для обучения грамоте был прислан султан Абул-Феис и при нём сын муллы Дуседая. Однако принять этого ученика пограничная экспедиция затруднилась, так как в указе ничего о султанах не говорилось.
Возникшее недоразумение Пеутлинг разрешил следующим образом:
«Хотя доставленный от Ирали хана в экспедицию для обучения татарской грамоте Абул-Феис — солтан и произошёл из роду хивинского, и что прадед его учинил российскому войску великое разбитие, но как сие произошло по военным обстоятельствам, а к тому же Её Императорское Величество всемилостивейшая наша государыня, по беспримерному Её человеколюбию не позволяет чинить взыскания на детях за преступления отцами их содеянные, и для того благословит пограничной экспедиции приказать Абул-Феиса — солтана татарской грамоте по надлежащему обучать, производив ему и служителю его по приличию состояния их кормовые деньги».
Следует отметить, что киргизы совершенно не были расположены отдавать детей в школы, хотя бы и магометанские. В Школе при мечети у менового двора в Оренбурге обучались всего один-два ученика в год. Таким образом, киргизская школа при оренбургской меновинской мечети не имела никакого влияния на распространение среди киргизов татарской грамотности и магометанского вероучения.
Однако попытки Екатерины II вселить в киргизах «людскость» при посредстве просвещения нельзя считать напрасными. Они были только первым семенем, брошенным на дикую почву, которое хотя и долго пролежало, но всё же пустило впоследствии ростки.
Кроме «ведания киргизскими делами», генерал Пеутлинг выполнял и другие обязанности, лежащие на симбирском и уфимском генерал-губернаторе. Как начальник войск Оренбургского полевого корпуса, генерал-поручик А. А. Пеутлинг назначал наряды на линейную службу, производил в зауряд-офицеры, в урядники, избирал атаманов станиц, увольнял в отставку, а в Оренбургском нерегулярном корпусе производил и в капралы.
Так, по ходатайству прибывшего из армии в Оренбург начальника казачьей команды Оренбургского драгунского полка секунд-майора Степана Борисовича Мертваго, 15 февраля 1793 года Пеутлинг произвёл урядников Михаила Сурова и Ивана Морева «за усердие, знание, прилежание к должности, расторопность и добропорядочное поведение» в хорунжий. А вот войскового старшину Ивана Авдеева Военная коллегия отказалась наградить обер-офицерским чином, по ходатайству Пеутлинга, «ибо мало времени ещё службы, а впредь, по заслуге его, Коллегия наградой не оставит».
В 1793 году к Пеутлингу поступил манифест императрицы от 12 июля, в котором сообщалось о мире, заключённом 29 декабря 1791 года в Яссах и о молебствии, предназначавшемся «для приношения Всевышнему торжественного благодарения». Говорилось и о приобретении пространных областей от Польши — «или паче сказать возвращения к России древнего достояния, неправильного от нея отторгнутого».
День 2 сентября был назначен молебственным для столицы, а для других — «по получении сего указа».
Военная коллегия в свою очередь предписывала (а, следовательно, ждала и доклада об исполнении): «1) О неношении никому тростей со вделанными в них потаёнными кинжалами» и другими орудиями; 2) о высылке «всех обоего пола французов, признающих нынешнее в землях их правлении, изо всех мест Российской Империи», с оставлением только тех, «кои не отрекутся присягать по Высочайше Конфирмованному Её Императорским Величеством образцу».
Второго сентября 1793 года последовал ещё один манифест, в котором перечислялись события войны с Турцией и Швецией и делалось обращение ко всем начальствующим лицам и учреждениям «вести дела добропорядочно». Объявлялись редкие милости, учреждалась серебряная медаль, для всех нижних чинов. Устанавливался предельный срок службы: 25 лет (раньше служили бессрочно), вводились отличия тем нижним чинам, которые оставались на сверхсрочной службе, перечислялись льготы по денежным сборам и т.д.
Шестнадцатого сентября 1793 года, по рекомендации генерала фон Река, Пеутлинг произвёл в хорунжий урядников Степана Стрельникова, Михаила Скорнякова, Василия Подурова, Леонтия Смирнова и Григория Чигвинцева «за усердие и расторопность, заслуживающих особого внимания, а особливо бывших в Шведской войне».
Первого ноября 1793 года Пеутлинг предписал зачислить в красноуфимские казаки двух башкир «новобашкирского полка, бывшие под шведом и заполонённые поляками». Башкиры эти насильно были окрещены в католическую веру, а потом бежали в Смоленск и затем в Москву и пожелали принять православие.
Были и другие заботы — будничные, повседневные, порой забавные, но, тем не менее, очень важные для нормального течения жизни. В войсковом архиве хранилось предписание Пеутлинга о командировании казаков на озеро «в Троицкой округе Туа-Заксуль», для охраны самосадочной соли от расхищения жителями соседних деревень, при чём при испытании оренбургскими «господами аптекарями и докторами химическим правилом, соль оказалась в пищу человеческую годною».
Семнадцатого декабря 1793 года Пеутлинг приказал назначить казака, знающего татарский язык, в распоряжение кондуктора Авдеева, командируемого в Хиву. Назначен был ротный писарь Никита Гагин, и на него отпущено жалованье на год.
В 1794 году вследствие прикочевания киргизов к линии Пеутлинг приказал казакам иметь «недрёманую и крепкую» предосторожность и на ночь выставлять секретные пикеты — «притины», чтобы не пропускать киргизов на внутреннюю сторону. Пикеты содержались около Оренбурга и при главном лагере, в августе был прибавлен пикет при урочище Большой Остров, у брода около Нежинского отряда — из одного урядника и двадцати казаков…
В июне 1794 года скончался хан Ирали. Генерал-губернатор Пеутлинг, получив уведомление о его смерти, тотчас же сделал распоряжение, чтобы впредь, до назначения государыней нового хана, управление Малой ордой было поручено ханскому совету. Кроме того, Пеутлинг поручил пограничной экспедиции секретно собрать подробные сведения о том, кто из султанов более достоин на возведение в ханское достоинство.
Вскоре, однако, выяснилось, что совет не способен управлять делами, так как члены его или никогда не являлись на заседания, или были явно недоброжелательны к России. На место же Ирали пограничная экспедиция наиболее предпочтительным претендентом сочла султана Ишима. Но дело об избрании нового хана пришлось продолжать уже другому генерал-губернатору: 7 ноября 1794 года вице-губернатор Уфимского наместничества, действительный статский советник князь Иван Михайлович Баратаев сообщил войсковой канцелярии, что Уфимский губернатор генерал-поручик фон Пеутлинг по Высочайшему повелению уволен впредь до определения к другим делам, а исполнять должность правителя наместничества и губернатора поручено ему, князю Баратаеву.
За время деятельности на посту губернатора А.А. фон Пеутлинг, заступивший на эту должность в чине генерал-майора, за отличия по службе был произведен в генерал-поручики и награжден орденом Св. Владимира II степени. Отдав службе 45 лет своей жизни, Пеутлинг скончался в 1795 году (по другим сведениям в 1801 г.).
После смерти у Александра Александровича осталось семеро детей, четверо из которых (два сына и две дочери) были малолетними. В 1808 году вдова его Анна Петровна фон Пеутлинг обратилась к тогдашнему оренбургскому губернатору князю Волконскому за помощью, поскольку средств на содержание семьи и воспитание детей было недостаточно (под Уфой у А.А. Пеутлинга было крохотное поместье с девятнадцатью душами, но доход оно давало мизерный).
Сын А.А. фон Пеутлинга, Петр, был прокурором оренбургской межевой контрольной комиссии, надворным советником.
Примечания
- В книге П.Н. Столпянского «Город Оренбург» в написании фамилии А.А. Пеутлинга допущена опечатка: Неутлинг. Эта досадная неточность тиражирована во многих трудах и изданиях.
Источники
- В.Г. Семенов, В.П. Семенова. «Губернаторы Оренбургского края».Оренбургское книжное издательство, 1999 г. 400 с. Стр 128–135.