6 июля 2005 года
Вильям Савельзон
Вовремя подать мысль
Отцов-основателей Оренбурга и губернии, если опустить несколько не столь ярких фигур, трое: Кирилов, Неплюев, Татищев. Но к ним можно приплюсовать еще и Абулхаир-хана. В Актюбинске на центральной площади стоит красивый большой памятник ему: обернувшись к своим сородичам твердым плоским азиатским лицом, бронзовой рукой он им указывает на север, на Россию.
Абулхаир со своим родом просился в российское подданство, чтобы устоять в борьбе с врагами, и получил от императрицы Анны жалованную грамоту: принять. А Кирилов через своего толмача Тевкелева подал ему мысль просить Анну построить для защиты его владений русский город-крепость.
И через некоторое время появились Оренбурги сначала на месте Орска, потом Красногора, а потом и на нынешнем месте.
Денег - завались
Оренбург сразу же стал торговым центром. Но тут же ощутилась проблема: денег с юга везут много - северных товаров не хватает. Персидский Надир-шах награбил в завоеванной им Индии столько, что и ему хватило, и рядовые бухарцы и хивинцы приезжали на оренбургский Меновой двор с мешками индийских рупий и слитков серебра. И скупали, обменивали все, что им предлагалось.
По-нашему, был острый дефицит товаров, в основном изделий из металлов и тканей. Что делать? И тогда Неплюев, первый оренбургский губернатор, послал, тоже по-нынешнему, в командировки купцов - в Москву, Казань, другие торговые города: уговаривайте срочно везти в Оренбург товары, «иначе азиаты будут отохочены от приезда в Оренбург в большом числе».
Помогло. Меновой двор, Гостиный двор вскоре стали крупнейшими торговыми центрами.
Где эта улица, где этот дом?
Благодаря тому, что Василий Андреевич Жуковский был не только выдающимся поэтом, но и прекрасным рисовальщиком, мы имеем возможность увидеть -ведь фотография в те времена еще не была изобретена - тогдашнее Оренбуржье.
Он ехал в свите наследника престола - будущего императора Александра Второго. Вел краткие дневниковые записи. И рисовал. Сохранился рисунок Орска - известная каждому орчанину Преображенская гора в Старом городе с церковью на вершине. И два вида Оренбурга. Один с юга, из Зауральной рощи, ближе к нынешнему автомосту. Второй вот этот. Кто хорошо знает Оренбург, догадайтесь, что изображено?
Рисовал Жуковский примерно с того места, где находится дом, известный в городе как архиерейский, это в районе междугороднего автовокзала. Тогда двухэтажный дом - госпиталь, а дальше обсаженная деревьями дорога ведет в город, храмы и дома которого видны вдали.
Вид на Оренбург с севера
Рисунок В.А. Жуковского, 1837 г.
Дамы, дамы оренбургские
Папа Николай Первый дал в этой поездке наследнику строгие указания. В частности, «вставать в 4 часа утра, ехать в 6 часов, не останавливаясь для обеда или завтрака на дороге до ночлега». Указал даже, с кем из дам что танцевать, если случится бал в губернском городе, где можно было сделать краткую остановку: со знатными -польский, просто с молоденькими - французские кадрили.
Мчались колонной из 11 экипажей, с 37 лошадьми. Маршрут был большой: из столицы - на Волгу, дальше на Средний Урал, Западную Сибирь. Возвращение через Оренбург. Цель - «узнать Россию, сколько сие возможно, и дать себя видеть будущим подданным».
И в этой гонке почти четыре дня наследник прожил в Оренбурге. Почему? Его флигель-адъютант полковник Юрьевич (это фамилия с ударением на «е») объяснил: оренбургский губернатор Перовский «мастерски успел соединить европейские удовольствия с азиатскими потехами».
Гостям показали скачки на лошадях и верблюдах, скакали полуголые киргизские (казахские) мальчишки, плясали. И экзотику: заклинание змей, хождение босиком по острым саблям, азиатскую борьбу, устроили чай в кибитке.
Там же, в степи, закатили бал. Жуковский в дневниках это слово выделил курсивом, наверное, очень впечатлило. И, забыв строгие наставления отца, наследник танцевал с оренбургскими дамами до часу ночи. Ну и дамы в Оренбурге!
Человек «со всячинкой»
Любопытный человек был самый яркий правитель Оренбуржья Василий Алексеевич Перовский.
Думаю, разгадка его очень противоречивой натуры проста. Все знали и судачили, что он внебрачный сын графа Алексея Кирилловича Разумовского. А полученная им фамилия хотя и на аристократическое -ский, сконструирована из названия нынешнего района Москвы, а в то время села Перова, которым владел граф.
Наверное, этот комплекс неполноценности отравлял ему жизнь и был одной из причин резких перепадов его характера и карьеры.
- Товарищи! Нас ожидают стужа и бураны и все неизбежные трудности степного и зимнего перехода, - так проникновенно обратился он к своим солдатам, выступая в 1839 году из Оренбурга в несчастливый поход на Хиву.
И этот же человек приказал во время похода казнить одного из «товарищей» - солдата, который позволил себе выразить недовольство тем, что погибших не хоронят по христианскому обряду, а лишь забрасывают снегом.
Случались дни, когда он бывал, по воспоминаниям современников, «добр, как ангел», человечен и справедлив. Рассказывают, что один из генералов, его подчиненных, узнал, что ссыльный Шевченко вопреки приказу императора продолжает рисовать. И поспешил с доносом.
Василий Алексеевич выслушал доклад, грозно взглянул на генерала и сказал со значением:
- Генерал! Я на это ухо глух. Потрудитесь повторить мне с другой стороны то, что вы сказали!
Генерал сразу все понял и, перейдя к другому уху Перовского, стал докладывать что-то, к Шевченко не относящееся.
А дочь Владимира Даля Екатерина вспоминала: «Отец говаривал, что ему трудно было постоянно относиться к Василию Алексеевичу, как должен относиться подчиненный к своему начальнику, что Василий Алексеевич был, по выражению отца, «капризный ребенок»; то выражал желание брататься с ним, то вдруг вытянется перед ним и примет начальнический вид».
Он был упрям. К февралю 1840 года всем было ясно, что поход на Хиву начат в неудачное зимнее время и не подготовлен, что надо поворачивать назад, чтобы спасти
хотя бы часть войска. Наконец он это понял и сам. И - натура благородная - написал: «Чтобы извинить, чтобы оправдать неудачу, необходима жертва, и этою жертвою мне нельзя не быть».
Но был императором прощен, а потом и возвращен в Оренбург на второе губернаторство. Однако разъедала душу, глубоко сидела в этом самолюбивом человеке память о неудаче, во многом и по его вине. И наверное, поэтому во втором, удачном походе в Хиву в 1853 году он рисковал собой безмерно и картинно.
Перед штурмом Ак-Мечети специально, на виду у всех, в том числе и у неприятеля, велел поставить свою палатку у стен, на открытом месте. И чуть не погиб при обстреле, ядро упало рядом с ним.
Потом подъехал под самые стены для личных переговоров о капитуляции крепости. По нему стали стрелять. И что он написал начальнику крепости, невежественному азиату? Укор, что стреляли «предательским образом, а это не водится между честными воинами». Сам-то Перовский был рыцарем. Недаром в его кабинете стояла закованная в латы, с мечом и щитом фигура рыцаря в человеческий рост.
«Соловьи» в Оренбурге
Какая неудача, что разминулись Пушкин с Алябьевым! Всего на какой-то месяц. Они бы и познакомились, и, может, результаты были бы дивные - произведения талантливого композитора на стихи талантливого поэта.
Почему они «соловьи»? Считается, что известное стихотворение Антона Дельвига «Русская песня» - «Соловей мой, соловей...» - посвящено его ближайшему другу еще с лицейских времен Пушкину и его судьбе. «Ты куда летишь, летишь?» - это о южной ссылке поэта.
В Оренбурге это стихотворение наверняка знали, ведь жена Дельвига активно переписывалась со своей оренбургской подругой Сашенькой Семеновой-Карелиной, посылала ей новые пушкинские стихи, благодаря чему в захолустном Оренбурге некоторые творения Пушкина узнавали раньше, чем столичная публика.
«Русскую песню» положил на музыку Александр Алябьев. Она была чрезвычайно популярна тогда, ее пели и в светских салонах, и в мещанских квартирах. И сейчас этот известнейший романс поют во всем мире.
Алябьев был человеком азартным, игроком. Как-то играл у него в доме в карты помещик Времев. Видимо, произошла ссора и драка. Времев скончался. И хотя обстоятельства дела так до конца и не были выяснены, Алябьева лишили чинов, орденов (а он между прочим участник войны 1812 года) и сослали. Сибирь, Кавказ.
И вот как раз когда Пушкин осенью 1833 года приехал в Оренбург, губернатор Перовский получил уведомление, что под его опеку переводится ссыльный Алябьев. Может быть, он рассказал об этом Пушкину. Но встретиться «соловьям» было не судьба.