26 октября 2005 года
Вильям Савельзон
Григорий Мелихов, лихой казак, вскочил на горячего коня, заломил фуражку набекрень и поскакал по степи, чуб по ветру. И через три месяца он доставил для оренбургского музеума 66 чучел.
- Постойте, постойте, - вознегодует читатель, - нет этого в «Тихом Доне»!
А при чем тут Шолохов и его роман? Оренбургский губернатор Перовский, и в архиве сохранился об этом документ, в 1852 гаду командировал в Гурьев - городок урядника Оренбургского казачьего войска Григория Мелихова. Губерния тогда простиралась до Каспия, в низовьях Урала много всякой пернатой и четвероногой живности. Вот этот Мелихов и должен был обогатить зоологический раздел уже к тому времени известного оренбургского музея искусными чучелами.
Наш областной краеведческий музей отмечает свое 175-летие.
Это один из старейших провинциальных музеев России.
Губернатор Сухтелен в ноябре 1830 года принял решение создать в Оренбурге музеум. «К вящему развитию понятий юношества и к общей пользе распространения наук».
***
Взойдем же на крыльцо этого ампирного желтого с белыми колоннами и лепниной здания областного музея. За тяжелой резной дверью нас ждет сама История. Поднимемся по необычной лестнице - тоннелю с изящными розетками на полукрутом своде-потолке. И вступим в Гербовый зал. Благолепие. Гербы, знамена, портреты великих оренбуржцев, блеск наградного оружия, тяжелые вишневые драпировки с золотыми кистями. Недаром здесь проводятся ритуалы награждений и чествований областного масштаба. А наверху за изящной балюстрадой хоры, откуда во время таких торжеств льется музыка инструментальных оркестров.
Тут оренбургский дух, тут Оренбуржьем пахнет!
***
Пройдемте по тихим залам музея. Представьте себя ребенком особенно городским, которого впервые привели в тот зоологический зал, для которого когда-то расстарался Григорий Мелихов. Первое, что вы увидите и к чему срезу же прилипнете, - пушистая белочка на морщинистой коре дерева. Как живая, желто-серая молния.
Вас оторвут от нее - и вы тут же испугаетесь большого черного медведя, который из угла идет на вас. А потом будут пара лосей, волки, лисы, кабаны, косули, сурки, суслики... Все среди пней, осенних шуршащих листьев, веток - в природе, максимально воспроизведенной.
А тут под низким потолком раскинул свои полутораметровые крылья и хищно тянется к вам клювом черный гриф. Есть и неведомая птица авдотка, голенастая, на ножках-палочках и клювастая. Почтенная авдотка, 1852 года. И тут же новенькая, набитая в 1996 году лысуха, черная и желтоклювая. А как интересны пиратские череп и кости на бабочке «Мертвая голова» из коллекции под стеклом!
Перейдем теперь во взрослый возраст и в следующие залы.
Палеонтологический отдел. Косточки с человеческий рост — это бедренная и берцовая кости мамонта. Тут же его бивни. И зуб с параллельными закручивающимися бороздками, весом с полпуда, не меньше. Вот такое чудище когда- то бродило, может быть, как раз на этом же месте, где теперь музей, мирно щипало травку. А потом то ли рухнуло от старости, и земля задрожала, то ли добыли его и схарчили наши предки.
Теперь посмотрите на отполированную плашку орской пестроцветной яшмы. Да это же чудесное фото Земли в момент рождения! Как ни один самый гениальный артист не переиграет кошку, случайно появившуюся на сцене, так ни один художник в мире не найдет таких красок, как у природы. У него воображения и фантазии не хватит так смело, энергично скомпоновать. Гневное, ярое оранжевое, темно- и светло- красное, лимонное вихрится, мечет пламя, раскаленная лава кипит и изливается, боязно даже было бы приложить руку к заведомо холодному гладкому камню.
Археологический зал. Здесь, как и во всем музее, для тех, кто был знаком с Сергеем Александровичем Поповым, неведомо обитает дух этого чудеснейшего человека и большого ученого. Ему негде было жить - он и жил здесь же, в музее, тут был и его кабинетик - маленькая фанерная выгородка, забитая книгами и рукописями. Его книга «Тайны пятимаров» о древнейшей истории наших мест до сих пор не превзойдена по исторической и художественной ценности.
Не перечесть диковинок этого зала. Когда готовили новую экспозицию и сняли стекло витрин, то дозволили потрогать руками. Вот каменный жертвенник с искусно вытесанной головой барана. Куча серой гальки - гадальные камни. Пересыпаешь из руки в руку и думаешь: может, не раз их расположение решало чьи-то судьбы. А вот бронзовое зеркало. Сколько красавиц, повинуясь вечному женскому инстинкту, любовались собой, вглядывались в отполированный круг зеркала! Чернобровых, румяных, скуластых и лунообразных, русых и темноволосых, как вороново крыло! Сколько карих глаз пытливо смотрело на себя в смутную глубину! От красавиц не осталось и тени праха. А вещи живут теперь для нас.
Одна из драгоценностей музея - в пушкинском зале. Посмертная гипсовая маска Александра Сергеевича. Как там у Жуковского о лице мертвого Пушкина? «Как будто ему представало какое виденье, что-то сбывалось над ним. И спросить мне хотелось: что видишь?»
Обидно: Владимир Иванович Даль был в Оренбурге рядом с великим поэтом неотлучно, показывал ему город, возил в Берды, беседовал, пригласил на ночлег. Но записал всего-то несколько страничек, и то через восемь лет. Маска эта, должно быть, принадлежала ему. Ну что бы ему не записать: получил ли он ее в числе примерно полутора десятков друзей Пушкина, которым достались первые, самые качественные отливки, и привез ли с собой, вернувшись от смертного одра поэта в Оренбург? Или стал обладателем этой маски много позже? А он не записал ничего.
А какая культурная ценность, памятник мирового значения «Острожская библия 1580 года! На последней странице толстенной книги в тяжелой деревянной, обтянутой кожей, с медными застежками обложке - фирменный знак первопечатника Ивана Федорова. «Книги суть реки, наполняющие Вселенную» - так писалось в те далекие времена.
Для нас с фотокорреспондентом Валерием Гуньковым в старинную музыкальную машину вставили большой и тонкий металлический круг с дырочками, где надо. Завели - и полилась нежная красивая мелодия, на удивление чисто. А потом открыли и завели музыкальную шкатулку, тоже старинную - и музыка тут тоже чистая, но издаваемая цилиндриком с выступами и мелкими пластинками, которых эта выступы заставляют играть полечку.
Читатель понимает, что рассказывать о том, что есть в музее-юбиляре, можно еще и еще. Скажу только, что свое 175-летие Оренбургский областной краеведческий музей начал интересными встречами. Уже прошли научно-практическая конференция «Музей и его роль в сохранении традиций национальных культур», вечера «Музей собирает друзей», «Путешествие в мир музейных реликвий», встречи с оренбургскими художниками, концерт старинной музыки ансамбля «Камерата». На днях откроются залы «Палеонтология» и «Полезные ископаемые». А детский праздник будет называться «Храм души моей».
***
Но хочется сказать и о другом. Вот тот Сергей Александрович Попов, о котором упоминал. Тихий, скромный, бессребреник. На все про все один бедный костюмчик. Жизнь на грани нищеты, чего уж скрывать. Ему ничего и не было нужно, только бы рыться в пыльных рукописях, ездить на раскопки, до радостной дрожи в руках искать, классифицировать новые экспонаты.
А что в этом хорошего? Музейщики во всем цивилизованном мире, если они специалисты высокого класса, - люди обеспеченные. А тут разговорился я с ученым секретарем музея. Высшее образование, знание иностранных языков. И 2200 рублей в месяц зарплата.
Какая-нибудь девочка-секретарша, устроенная к газовикам, нефтяникам, энергетикам, получает в несколько раз больше. Справедливо? Мы много и по делу жалеем наших нищих учителей и врачей. А как и на что живут музейщики, библиотекари, другие работники культуры - об этом мало кто думает. И, главное мало кто хоть что-то делает, чтобы уровень жизни этих тружеников поднялся хотя бы над чертой бедности. А это уже касается нас, посетителей. На чем зарабатывает музей? Привозили в последнее время несколько превосходных выставок, скажем, отличную коллекцию фарфора из Москвы. Полный провал. Зато приехала выставка уродцев, всяких двухголовых младенцев в банке со спиртом и других ужасов, при виде которых выворачивает наизнанку, - очередь в половину Советской.
И это, и бедность тех, кто работает в культуре, - вещи связанные. Таково наше сегодняшнее общество. Мой командир батареи говорил в таких случаях: «Все ля вист». По-французски «се ля ви» - «такова жизнь».
В трех веках работает наш музей - окаменевшая история. Последний нынешний раздел становится завтра уже прошлым. Жить в надежде на будущее — это целым поколениям привычно. А жить сегодня хорошо, чтобы потом достойно войти в историю, — вот чего хочется.
Фото Валерия Гунькова